«Встретимся через час под орехом, где вас похоронили».
Название: Хитори Какуренбо (Hitori Kakurenbo)
Автор: vail_kagami
Оригинал: vail-kagami.livejournal.com/139540.html
Перевод: La Calavera Catrina
Разрешение на перевод: получено
Пейринг: Дин/Сэм
Рейтинг: R
Жанр: кейс-фик, хоррор
Предупреждения: насилие, смерть второстепенных персонажей
Спойлеры: к 6.14
ГЛАВА 2
читать дальше
К тому времени, как они вышли на охоту, Сэм выучил наизусть изгоняющий ритуал, и не один, а добрых полдюжины. Если не знаешь, что именно сработает, лучше держать все необходимое в голове, не полагаясь на книги, которые могут быть потеряны или уничтожены в самый неподходящий момент. По крайней мере, так считал Сэм.
Дин считал, что у его брата в голове слишком много свободного места для всякого хлама.
Когда они приехали в квартиру, где Кэти Лансинг проиграла в прятки призраку, стало темно. Самая подходящая обстановка. Что может быть лучше, чем охотиться на зловещую куклу-убийцу в полной темноте? Вдобавок в доме не осталось ни единой целой лампочки. Что было достаточно странно — в остальном призрак нанес совсем немного ущерба.
Однако это не имело значения. Зажигать свет в комнатах, до сих пор оклеенных полицейской лентой, они все равно не собирались.
В квартире было пусто и тихо, немного света давали только уличные фонари двумя этажами ниже. Их свет с трудом пробивался сквозь повисший на улице туман. Разумеется, ночью поднялся туман — зловещая кукла и все такое, вы понимаете.
Впрочем, найти зловещую куклу оказалось не так сложно. Когда Дин вошел в гостиную, ему сразу бросилась в глаза мягкая игрушка, сидевшая на телевизоре. Она выступала из темноты светлым пятном, лишь условно напоминающим человеческую фигуру, — и хотя это должно было принести облегчение, Дину почему-то стало еще тошнее. Подойдя ближе, он разглядел мордочку куклы, похожую на кошачью. На лбу у кошки была ленточка. В темноте он не мог различить цвет, но готов был поспорить, что лента розовая.
И это было, пожалуй, самым жутким.
Одним глазом посматривая на куклу, Дин не забывал следить за комнатой. Если это действительно полтергейст, атака может начаться откуда угодно, и то, что кукла сидит на самом видном месте, скорее всего, ловушка. Между ними висит на потолке лампа, которая может упасть, стоит стеклянный столик, на который человека можно швырнуть, с тарелками, которые можно разбить об его голову.
Сэм у него за спиной, напряженный и сосредоточенный, держал наготове дробовик.
Но ничего не произошло. Дин подошел к телевизору, взял куклу — и вокруг них ничего не разбилось и не сорвалось с места. Кукла, безобидно и безжизненно лежавшая в его руке, была странно тяжелой. Сжав пальцы, на мягком тельце, Дин почувствовал необычную зернистую набивку и понял — они нашли то, что искали.
— Как думаешь, дух уже ушел? — спросил он брата.
Сэм покачал головой.
— Он привязан к кукле до тех пор, пока его не изгонят. Он не может сам перейти в другой предмет.
— Значит, он ждет, когда мы потеряем бдительность.
— Наверное, — Сэм открыл обитую железом коробку, наполненную солью, и Дин бросил куклу внутрь.
На обратном пути они по-прежнему настороженно оглядывались по сторонам, не стали вызывать лифт, а спускаясь по лестнице, держались за перила на случай, если что-нибудь толкнет в спину сзади. Однако ничего такого не произошло. Лишь когда они уходили, где-то наверху в пустых комнатах Кэти захлопнулась дверь. Это заставило их вздрогнуть — и только.
Вместе с куклой они отправились в ближайший парк. Там Дин сторожил коробку, пока Сэм готовил все необходимое для экзорцизма. Ритуалы, которые он выбрал, были довольно простыми и не требовали много места. Они могли провести ритуал где угодно, но все-таки предпочли не делать этого в незнакомой квартире, тем более что в ней было слишком много предметов, которые можно разбить, вонзить или затянуть на шее. Если дух следует за куклой, им так или иначе придется иметь с ним дело, поэтому они выбрали парковую лужайку, на которой было меньше всего камней, а трава и деревья в отдалении казались не особенно угрожающими.
Самой сложной частью вечера был сам ритуал — Дин и Сэм не знали наверняка, сработает ли он. Кроме того, чтобы его провести, куклу нужно было вынуть из коробки. Естественно, именно в этот момент все обычно начинало идти наперекосяк.
Когда Дин посадил куклу в середину начерченного на земле круга, неподалеку послышался треск ветвей. Сэм, должно быть, тоже это услышал, но не перестал произносить слова экзорцизма и бросать в куклу щепотки соли и красной глины. Звуки приближались, как будто что-то гигантское ломилось к ним через парковые кусты. Оно было совсем близко, когда Сэм вдруг перестал читать.
— Не получается, — сказал он.
— Откуда ты знаешь? — Дин на всякий случай взял дробовик наизготовку. — Ты даже не закончил.
— Знаю, и все. Уничтожь круг. Достань свечи.
В таких вопросах инстинктам Сэмми можно было доверять. Дин не спрашивал, просто сделал, что просили. Он поставил пять красных свечей из пчелиного воска в углах пентаграммы, которую Сэм палкой начертил на земле. Что-то невидимое сотрясало деревья невдалеке, когда Сэм руками выкапывал в центре пентаграммы яму и выливал в нее масло из бутылки.
Бросив пустую бутылку, он протянул руку к кукле, и тут на них обрушился невидимый смерч. Услышав рев, полный животной ярости, Дин инстинктивно пригнулся. В следующую секунду Сэма подхватило, взметнуло в воздух и швырнуло, словно сухой лист. Он ударился о ствол дерева (намного сильнее, чем сухой лист), потом об землю, и остался лежать неподвижно.
— Сэм! — заорал Дин, мельком подумав, что дух оказался намного умнее, чем хотелось бы, — он сообразил, кто проводит ритуал, и сразу напал на Сэма, не отвлекаясь на то, чтобы макнуть Дина головой в ближайшую грязную лужу. Еще Дин подумал, что когда доберется до этого духа, то порвет его в мелкие клочья.
Но Сэм уже поднимался на ноги. Он нашел Дина взглядом и пытался что-то сказать, но издалека слов было не разобрать. Однако Дин увидел, что Сэм отрицательно мотает головой и слабо машет рукой в сторону куклы, которая по-прежнему лежала на земле, словно самая обычная детская игрушка.
Дин понял, что брат имеет в виду — сначала нужно позаботиться о духе. Он устремился к кукле. Краем глаза заметил, что Сэма опять швырнуло о дерево, и с усилием заставил себя сосредоточиться на ближайшей задаче.
Кукла без сопротивления упала в наполненную маслом яму. Наверное, теперь ее полагалось сжечь, но это было бы слишком просто. Так просто никогда не бывает.
Где-то за спиной Сэм издавал странные звуки, словно пытался говорить, но голос его не слушался. Дин не мог сейчас позволить себе обернуться — если он обернется, призрак убьет Сэма, потом самого Дина, а потом бог знает сколько еще людей.
Иногда спасти человека можно, только отвернувшись от него и отступив, чтобы убить то, что на него напало. Этот урок был одним из самых трудных для Дина в те времена, когда они еще охотились с отцом. Особенно если дело касалось Сэмми. Они с Сэмом хорошо усвоили этот урок. Но это не значило, что отворачиваться стало легче.
К счастью, призрак не мог одновременно следить за ними обоими. Дин сосредоточился на предметах, лежавших перед ним на земле. Пустая бутылка из-под масла. Пучок тимьяна и мешочек, в котором хранились истолченные в порошок куриные кости. Все это Сэм достал из сумки, когда решил сменить ритуал.
Дину оставалось только надеяться, что в этом ритуале порядок действий не имеет значения.
Позади него Сэм начал издавать такие звуки, будто его душили. Однако среди хрипа и судорожных вдохов проскакивали обрывки слов. Дин разобрал на слух латынь. Значит, в ритуале должно быть еще заклинание. Прекрасно, мать его.
Он прочел бы заклинание сам, но из-за перестраховки Сэма у него не было такой возможности — текстов они с собой не взяли. Но даже если взяли, — возможно, Сэм предусмотрел и такой ход событий и положил в сумку книги, в которых нашел ритуалы, — даже если так, Дину понадобилось бы время, чтобы найти эти книги, а потом еще понять, что именно нужно. Поэтому он просто выкрикнул: «Подавись, сволочь!», бросил в куклу горсть тимьяна и костяной пыли и поджег ее.
Крик раздался снова, еще страшнее, чем раньше, полный ярости и паники. Дин знал этот крик и знал, что за ним обычно следует удар, от которого летишь, не видя белого света. Однако удар оказался не таким уж сильным. Вопли наполнились бессильной яростью, а Дин катился по земле, пока с размаху не налетел на что-то твердое.
Крики стали глуше, но неестественный ветер вокруг не утихал. Впрочем, ветер был слабее удара, который сбил Дина с ног, и уже не мог повалить его на землю. Дин кое-как поднялся, прислонился к тому, что затормозило его падение, и понял, что это его импала.
Теперь, когда потусторонний шум стал гаснуть, он услышал еще один голос. Сэм, которого призрак больше не держал за горло, читал экзорцизм на латыни, все громче и яснее, лишь иногда прерываясь, чтобы откашляться. Дину почудилось в этом что-то неожиданно умиротворяющее. На несколько мгновений он почти выпал из реальности, будто услышал голос из прошлого, зовущий забыться и поверить, что все беды позади. Но очередной яростный приступ кашля вернул его в настоящий момент, где его ждал раненый брат, и где все было далеко не так радужно.
Сэм продолжал читать, когда Дин подбежал к нему. Он тяжело опирался о дерево, и не переставал бормотать даже после того, как Дин начал его ощупывать. К счастью, до конца оставалось всего несколько строчек, потом вдали раздался последний слабый вопль, и все стихло.
Сэм разом сник, как будто сила, поддерживавшая его все это время, вдруг исчезла. Но, вопреки опасениям Дина, он не потерял сознание и не начал припадочно трястись. В последнее время Сэм особенно не любил, когда его душили, — от этого у него случались приступы адских воспоминаний.
И тогда становилось ясно, что затянувшаяся слабая агония, которую оба принимали за сравнительно спокойную жизнь, весьма непрочна.
Глотнув воздух ртом, Сэм сказал:
— Кажется, с этим ритуалом мы угадали.
— Призрак с тобой согласен, — отозвался Дин, рассеянно проводя рукой по спине брата.
Было совсем темно. До этого мгновения он даже не осознавал, насколько на самом деле темно. Луна и фонари вдалеке давали достаточно света, чтобы свободно двигаться, и горящая кукла тоже немного оживляла обстановку, но детали терялись во мраке. Поэтому липкое пятно крови на темной куртке Сэма Дин обнаружил только после того, как попал в него рукой.
— Черт, — пробормотал он. — Сэмми…
Сэм безучастно взглянул на окровавленную руку Дина. Потом вздрогнул, стиснул зубы и застонал, словно до него с опозданием дошло.
— Дай, посмотрю. Идти можешь? — Дин осторожно повел Сэма вперед, к огню и свету, и Сэм медленно, слегка прихрамывая, пошел. Жить будет. Если он еще может ходить, значит все в порядке, и на этот раз у него не будет никаких приступов — иначе это уже случилось бы.
Куртка Сэма на плече пропиталась кровью. Пятно крови расползалось по груди и по рукаву, и, обойдя Сэма по кругу, Дин увидел сзади такое же огромное пятно. Ничего хорошего. Особенно если учесть, что из спины у Сэма еще что-то торчало.
— Выглядит нормально, — сказал Дин. — Даже не начинай хныкать. Но лучше съездить куда-нибудь, показать тебя врачу.
— Можешь сам перевязать, — отозвался Сэм медленным полусонным голосом. Неудивительно — он потерял уйму крови, и болело это, должно быть, как…
Словом, было очень больно.
— Конечно могу, Сэмми. Но тут рядом все равно есть клиника, почему бы не воспользоваться случаем.
— Я сам могу все сделать, — упрямо сказал Сэм. Он потянулся, чтобы взяться за штуку, которая в нем засела, — тонкую и залитую кровью так, что было не разобрать, что это такое. Дин готов был поспорить, это часть того дерева, об которое Сэма приложило, и перехватил руку брата раньше, чем тот успел до нее дотянуться.
— Нет, Сэмми, ты не можешь. Идем, пока ты совсем не истек кровью.
Сэм больше не возражал, и если бы Дин не начал беспокоиться раньше, одного этого было бы достаточно, чтобы его внутренний сигнал тревоги взвыл в полный голос.
Он даже ничего не сказал по поводу крови на сиденьях своей драгоценной машины.
— — —
По дороге в клинику Сэм молчал. Дин, понятно, не испытывал особого удовольствия, глядя, как его брат мучается от боли, но все же поймал себя на мысли, что было бы лучше, если бы Сэм время от времени морщился, или начинал жаловаться, или как-нибудь еще выражал недовольство тем фактом, что его накололи на грязный кривой сучок, который вдобавок до сих пор торчал у него из плеча. В какой-то момент, когда до клиники оставалось несколько минут езды, Сэм вдруг наклонился вперед, согнулся так, чтобы можно было прижать ладони к ушам, не побеспокоив плечо, и крепко зажмурил глаза.
— Заткнись, — прошептал он так тихо, что Дин едва различил его голос за шумом двигателя. — Заткнись, заткнись. Заткнись.
— Сэм! — резко окликнул Дин и, протянув руку, встряхнул брата. Сэм вскрикнул и инстинктивно дернулся прочь, зажимая раненое плечо. Его дыхание участилось от боли, и Дин почувствовал себя хуже некуда, потому что сделал это нарочно.
Но хотя он чувствовал себя отвратительно, это сработало.
Когда они добрались до клиники, Сэм был белым как бумага, весь в холодном поту и, судя по всему, мог в любой момент потерять сознание. По крайней мере, это привлекло внимание, и вокруг них сразу забегали врачи с медсестрами. И хорошо — Дину совсем не хотелось доставать пистолет, чтобы пройти без очереди. Еще меньше ему хотелось выпускать Сэма из вида, но сделать это все-таки пришлось. Сэма увели, а Дин провел следующие два часа в комнате ожидания, выпил не меньше двух галлонов кофе и огрызался на всякого, кто не мог сказать ему ничего полезного.
В конце концов, ему разрешили снова пойти к Сэму. Того уже подлатали и определили в шестиместную палату. Ну прекрасно, мать вашу, подумал Дин. Последнее, что сейчас нужно было его брату, это компания незнакомцев. И он заявил, что заберет Сэма, как только ему перельют достаточно крови. Врач протестовал — по его мнению, Сэму стоило остаться в клинике как минимум до утра, а лучше на всю неделю, но Сэм, накачанный обезболивающими и едва стоявший на ногах, тоже был за то, чтобы выписаться под свою ответственность и вернуться вместе с Дином в тихий мотель на окраине города.
Левая рука у Сэма лежала на перевязи — кроме пробитого плеча у него оказалось растянуто запястье. А может, врач просто хотел убедиться, что пациент не выбросит повязку, как только завернет за угол клиники, — ведь две травмы серьезнее, чем одна. Кроме того, у Сэма были сломаны пара ребер и вывихнута лодыжка, но, учитывая обстоятельства, он отделался довольно легко.
И все же этого было достаточно, чтобы Дин решил задержаться в мотеле еще на одну ночь. Сначала он планировал выехать, как обычно, сразу после того, как они закроют дело. Но даже с хорошими обезболивающими, которые Сэму дали в клинике, тряска в машине была бы слишком мучительной. Тем более, что Сэму сейчас, по-хорошему, следовало спокойно лежать в той самой клинике. Дин не питал иллюзий на этот счет — он знал, что Сэму еще рано двигаться с места, и как бы ему самому ни хотелось скорее уехать из этого города, он мог бы дать брату время и возможность спокойно восстановить силы под присмотром настоящих врачей.
Мог бы, если бы не вынужденная необходимость держать Сэма подальше от мест и людей, которые могли вывести его из равновесия. Особенно учитывая его сегодняшний… приступ рассеянности.
Они двинулись в путь через день. К тому времени Сэм начал чувствовать себя лучше — иначе говоря, был в полном сознании и едва не лез на стену от боли. Дин дал ему двойную дозу обезболивающих, проверил, не загноились ли раны, и пристроил его руку на повязку. Потом усадил брата на пассажирское сиденье и серьезным голосом пообещал, что нальет ему в бутылку из-под шампуня зубной отбеливатель, если он хоть на миллиметр сдвинется с места, пока Дин ходит за вещами и грузит их в багажник.
Он надеялся, что лекарства усыпят Сэма, и он проспит самое худшее. Видит бог, Сэму давно нужно было хорошенько выспаться. (Увы, богу было наплевать). Последняя ночь прошла лучше, чем обычно, и все же Дину хотелось, чтобы брат хоть иногда мог спать спокойным здоровым сном, не только от потери крови или под действием лекарств. Однако семь часов сна и никаких кошмаров — по их меркам, это уже было неплохо.
Дин в ту ночь спал мало, но его это не слишком беспокоило. Сэм не сможет сменить его за рулем ни завтра, ни вообще в обозримом будущем, но это было не важно, потому что через пару часов Сэму станет так плохо, что им опять придется где-нибудь остановиться.
— — —
Поначалу удача как будто была на стороне Дина. Хорошая погода, почти пустая дорога, и он разогнался чуть сильнее, чем позволяли знаки в этой части штата. Окно было открыто, музыка играла достаточно громко, чтобы ее было слышно за шумом ветра, но не так громко, чтобы мешать Сэму, который неподвижно устроился рядом и сгорбился так, что волосы падали на лицо.
Когда Сэм вдруг подал голос, Дин чуть не подпрыгнул от неожиданности — ему казалось, брат давно спит.
— Забавно, — сказал Сэм.
Дин бросил на него косой встревоженный взгляд — это прозвучало слишком уж невпопад.
— Что, Сэмми?
Сэм набрал воздуха в грудь, поднял голову и посмотрел вперед, на дорогу. Взгляд у него был вполне ясный и сосредоточенный.
— Кэти и ее друзья. Сначала они хотели провести ритуал третьего числа, но потом так напугали сами себя байками о том, что это число связано с призраками, что решили перенести его на один день.
— Число три связано с призраками? — об этом Дин раньше не слышал.
— Они так думали, потому что сверхъестественная активность обычно повышается к трем часам ночи.
— Они думали, — фыркнул Дин. — Может, в этом и есть какой-то смысл. Но что тут забавного?
— То, что ритуал японский, а в Японии дурным считается число четыре.
— И эти умники в итоге провели ритуал четвертого апреля. Понимаю. — Судя по указателю, они вскоре должны были пересечь границу штата. Дин рассеянно подумал, удастся ли им проехать его, или придется остановиться раньше. — Ты думаешь, из-за этого Кэти так не повезло?
— Нет, если только сам призрак был родом не из Японии, — Сэм прислонился головой к поднятому стеклу. — Просто забавно, вот и все.
— — —
В какой-то момент Сэм перестал следить за дорогой — слишком много сил уходило на то, чтобы заставлять себя дышать сквозь приступы боли. Он любил импалу и не променял бы ее ни на одну машину в мире, но она в самом деле не была рассчитана на человека с такими длинными ногами. Во время долгих переездов у него вечно начинала болеть спина, и он принимался беспокойно ерзать, стараясь устроиться поудобнее, а Дин неизменно замечал, что Сэм мечется, как пес под дверью, которого давно не выводили на улицу. «Если тебе надо отлить, так и скажи, — говорил он. — Вокруг полно деревьев». В ответ Сэм мог досадливо поморщиться или ударить Дина кулаком в плечо, или начинал отпускать шпильки насчет размеров машины. К немалому удовольствию Сэма, Дин тут же закипал и принимался защищать свою красотку.
На этот раз Сэм не ерзал. Он хотел бы, чтобы все было как раньше — долгая дорога, неудобное сиденье, и чтобы Дин снова над ним смеялся, но сейчас Дин не стал бы смеяться, даже если бы Сэм вертелся на месте волчком. Это было жестоко. Хотя Дина вряд ли можно было назвать специалистом по части нежных чувств.
Через несколько часов у Сэма не осталось сил даже на раздражение. Он не шевелился — каждое движение причиняло слишком много боли. Дышать тоже было больно. Он сидел неподвижно и мечтал заснуть, или хотя бы замереть так, чтобы боль, кипевшая внутри, тоже затихла. Иногда он пытался найти более удобное положение, но при малейшем движении плечо пронзала раскаленная спица, и он отказывался от этой мысли — до следующего раза, пока не забывал, к чему это приведет. Все вокруг плыло. Уснуть Сэм не мог, но притворялся, будто спит, чтобы не тревожить Дина.
Впрочем, еще он мог испытывать чувство вины. Сэм знал, что прошлой ночью Дин почти не спал, и если бы дело пошло иначе, он давно попросил бы Сэма сменить его за рулем. Однако, учитывая состояние Сэма, об этом не могло быть и речи, и Дину приходилось всю дорогу вести самому.
Раздумывая об этом, Сэм вдруг поймал себя на том, что продолжает лгать себе даже в мыслях. Он изо всех сил притворялся, что поврежденное плечо — единственная причина, по которой брат не позволяет ему сесть за руль.
Он все-таки задремал и очнулся только после того, как машина остановилась. Оглядевшись, Сэм не сразу понял, что они стоят на парковке перед мотелем. Серый свет пасмурного дня на несколько мгновений сбил его с толку. Судя по всему, было около четырех часов. Но Сэму казалось, что времени гораздо больше, он ожидал увидеть темнеющее небо.
Он посмотрел в другую сторону и увидел Дина. Тот все еще держал руки на руле и смотрел на Сэма так пристально, что ему стало не по себе. Поймав его взгляд, Дин отвернулся, открыл дверь и выбрался из машины.
— Пойду займу номер, — небрежно бросил он, как тысячу раз до этого. — Подожди здесь.
Как будто Сэм мог куда-то уйти.
Некоторое время Дина не было. Сэму показалось, что долго, но скорее всего, нет. Он ждал, открыв дверь и поставив ноги на землю, здоровым плечом тяжело привалившись к спинке сиденья. Сосредоточенно делая один вдох за другим.
Когда Дин вернулся, он не удержался и спросил:
— Ты уже устал?
Дин открыл рот. Сэм думал, он огрызнется, что вообще-то это Сэм выглядит так, будто не сможет дотащиться до номера без посторонней помощи, или напомнит, что не все могли позволить себе роскошь выспаться прошлой ночью. Но Дин закрыл рот, ничего не сказав, и Сэм вдруг понял — что бы ни сказал Дин, получится, будто он обвиняет в незапланированной остановке Сэма. И вполне справедливо обвиняет. Сэм пожалел о том, что вообще заговорил об этом. Но Дин раздраженно поднял указательный палец, веля ему молчать, и это его немного утешило.
Они достаточно часто попадали в разные передряги, чтобы знать — если дела так плохи, что ты едва можешь стоять на ногах, тут уже не до ложной гордости. Поэтому Сэм не стал возражать, когда Дин помог ему выбраться из машины и дойти до комнаты. Он просто ковылял, опираясь на брата. Голова кружилась и болела. Ему хотелось лечь и проспать несколько часов кряду. Тогда он почувствует себя лучше. Отдых — вот все, что ему сейчас было нужно.
А завтра они могли бы проехать немного дальше — пока Дину хватит сил, ведь Сэм еще не скоро сможет сесть за руль.
Паршиво, конечно, но у них так было всю жизнь.
Холодный воздух погладил Сэма по лицу, когда он переступал порог комнаты, и заставил содрогнуться. Дин довел его прямо до кровати, и Сэм возмутился бы, если бы у него оставалась хоть капля сил. Вместо этого он просто тяжело опустился на кровать и, передернув плечами, пробормотал:
— Как здесь холодно.
Секундой позже твердая шершавая ладонь Дина коснулась его лба. Сэм вяло мотнул головой.
— Эй, — сказал он. — Не надо со мной нянчиться.
— Ты весь дрожишь.
Сэм не глядя мог сказать, что Дин озабоченно нахмурился.
— Потому что здесь холодно.
— Да брось. Тут конечно не слишком уютно, но все-таки не Северный полюс.
Сэм поднял глаза, обнаружил, что Дин стоит над ним, и нахмурился в ответ.
— Значит, это с тобой что-то не так, — сказал он. Он не раз простужался, и прекрасно помнил, на что это похоже. Сейчас у него не было ощущения, будто малейшее движение воздуха холодит болезненно разгоряченную кожу. Холодно было оттого, что воздух вокруг был холодным. — И на улице все было в порядке. Вряд ли мне резко стало хуже, стоило сюда войти.
— Да уж, я видел, как с тобой было все в порядке. Мне пришлось чуть не на руках тащить сюда твою задницу.
— По крайней мере, там не было холодно.
— Сэмми, ты уверен, что с тобой ничего такого не происходит? — поинтересовался Дин. — Снаружи на самом деле тоже паршиво.
Словно подтверждая его слова, первые крупные капли дождя упали на тротуар перед парковкой и расплескались, как человеческие внутренности, полные крови.
Дин сходил закрыть дверь, вернулся и протянул Сэму руку:
— Тебе нужно согреться. Хочешь в душ?
С минуту Сэм обдумывал его слова, потом решил, что постоять более или менее прямо под потоком приятно горячей воды вполне в пределах его нынешних возможностей, даже если это отодвинет момент, когда он сможет растянуться в постели (или, скорее, свернуться в постели, чтобы сохранить как можно больше тепла).
Представив, что придется раздеться, а после душа какое-то время провести без одежды, чтобы вытереться, он приуныл. К тому же, все это должно было занять больше времени, чем обычно: каждое движение и прикосновение немедленно отзывалось болью.
Сэм не хотел унижаться, позволяя брату помогать себе в мелочах, но после долгой изматывающей поездки он чувствовал себя настолько грязным и обессиленным, что все-таки взялся за протянутую руку Дина и дал поднять себя на ноги. А потом самостоятельно проковылял в ванную.
Слабенький энтузиазм, вызванный мыслью о предстоящем душе, пропал безвозвратно, стоило ему увидеть, в каком состоянии была ванная. На полу грязь, слив забит чужими волосами. Когда он повернул ручку, вода пару раз брызнула из-под лейки душа во все стороны, потом не без труда нашла подходящее отверстие и тонкой струйкой просочилась наружу. Очевидно, душем давно не пользовались — поначалу вода была такого же ржавого цвета, как застарелые грязные потеки на стенах.
Горячая вода появилась достаточно быстро. Однако радость Сэма по этому поводу испарилась почти мгновенно — так же быстро вода стала слишком горячей, а стоило ему чуть повернуть ручку в другую сторону, она сделалась ледяной. Поток кипятка отделяли от потока холодной воды всего несколько миллиметров, середины, похоже, здесь просто не существовало.
В конце концов Сэму удалось кое-как вымыться, постоянно подкручивая кран и вставая под душ на те десять секунд, за которые температура воды успевала дойти от одной крайней точки до другой. Трудно сказать, что бесило больше, — это, или то, что в перерывах ему приходилось стоять мокрым на сквозняке. Но это был один из самых отвратительных походов в душ в его жизни.
С трудом вытершись, он натянул чистую рубашку и тренировочные штаны, холодные и слежавшиеся за целый день в сумке. Даже после сильных обезболивающих из клиники у него болело все, что только можно. И он провел в душе столько времени, что Дин начал стучать в дверь и звать его с тревогой, лишь отчасти замаскированной под нетерпение.
Выходя из ванной, Сэм заметил, что не может двигать левой рукой, и ему снова трудно дышать.
Но больше всего ему хотелось выспаться.
— — —
Когда он открыл глаза, было темно — темно, словно комнату нарисовали черным грифелем на серой бумаге, —и очень тихо. В такой тишине любой звук становится слишком громким и близким, и если ветер шелестит за стеной, кажется, будто в комнате кто-то есть. Но сейчас никаких звуков не было. Только сердце у Сэма бешено колотилось, он сам не знал, почему.
Дин стоял у окна, темный силуэт против слабо освещенной рамы. Дин смотрел на него. Сэм знал, что Дин смотрит уже давно. Но не знал, что делать. Хотел сказать что-нибудь, чтобы Дин ответил ему, пошевелился, и стало понятно, реальность это или сон, но так ничего и не сказал. Он просто забыл, как это делается. Ему было холодно и хотелось, чтобы Дин подошел ближе. Но Дин просто стоял и смотрел, тень среди других теней.
В темноте Сэм снова задремал, и видел сны, в которых тоже не мог сказать ни слова.
— — —
Душ в номере был настоящее дерьмо. Сражаясь с краном, Дин ругался во весь голос, потом, наконец, смирился и просто стоял под потоком кипятка до тех пор, пока мог терпеть. За пять поворотов крана он смыл с волос большую часть шампуня, и ему оставалось совсем немного, когда горячая вода внезапно закончилась, и он с воплем отскочил из-под обрушившегося сверху ледяного водопада.
Выходя из ванной, он продолжал ругаться на чем свет стоит, но немедленно замолк, увидев, что Сэм спит. К счастью, он успел крепко уснуть, и голос Дина его не разбудил. Присмотревшись внимательнее, Дин заметил, что Сэм все еще мелко дрожит. Он растянулся на спине, и был прикрыт одеялом только наполовину — это подсказало Дину, что ему слишком больно лежать на боку.
Он по-прежнему не считал, что совершил ошибку, когда увез Сэма из клиники, но в глубине души не мог не жалеть о том, что пришлось это сделать. Оставшись там, Сэм восстановил бы силы намного быстрее.
Именно поэтому Дин двигался в Южную Дакоту к Бобби — единственное место, за исключением импалы, которое они могли с некоторой натяжкой назвать своим домом. У Бобби не было ни лекарств, ни специального образования, ни прочих преимуществ официальной медицины, но все же это было лучшее, что Дин мог сделать для Сэма.
Мимоходом Дин подумал, не воспользоваться ли этим случаем, чтобы убедить брата бросить охоту? Впрочем, он тут же отогнал эту мысль — от нее недалеко было до следующего, откровенно неприглядного желания, чтобы однажды Сэм получил на охоте чуть более серьезную травму, какое-нибудь неизлечимое увечье, которое заставило бы его на всю оставшуюся жизнь осесть в тихом безопасном месте.
В глубине души Дин был уверен, что Сэм не стал бы сидеть сложа руки, пока мог делать хоть что-нибудь полезное. И если бы он задержался на этой мысли подольше, то понял бы, что на самом деле не хочет, чтобы Сэм бросал охоту. Ведь в последнее время только она и удерживала его младшего брата от последнего шага за грань сумасшествия.
Все эти мысли мелькнули и унеслись в никуда, пока Дин подходил к кровати. Он снова пощупал Сэму лоб — сейчас это можно было сделать спокойно, не рискуя получить в ответ удар по руке. Нахмурился — Сэма заметно трясло, но никакого жара у него, кажется, не было.
Ну что ж, одной заботой меньше. Если Дин ошибся, это даже к лучшему. Его беспокоила эта непонятная дрожь, но она вполне могла быть побочным эффектом переутомления, а Сэм сейчас выглядел порядочно измотанным.
Сняв одеяло со своей кровати, Дин накрыл брата и подоткнул края. Еще раз проверил соль на пороге, которую насыпал, пока Сэм был в душе, и улегся на свою кровать. К его огромному изумлению выяснилось, что телевизор в этой дыре все-таки работает.
Когда наступила ночь, Сэм все еще спал и по-прежнему дрожал во сне. Проклиная свое вечное невезение, Дин забрался в постель к брату, накрытому двумя одеялами, и очень осторожно устроился рядом. Если Сэм проснется раньше него, пускай держит язык за зубами.
Час спустя Дин все так же лежал без сна и смотрел в темноту, а Сэм постепенно перестал дрожать и расслабился.
ГЛАВА 3
Автор: vail_kagami
Оригинал: vail-kagami.livejournal.com/139540.html
Перевод: La Calavera Catrina
Разрешение на перевод: получено
Пейринг: Дин/Сэм
Рейтинг: R
Жанр: кейс-фик, хоррор
Предупреждения: насилие, смерть второстепенных персонажей
Спойлеры: к 6.14
ГЛАВА 2
читать дальше
К тому времени, как они вышли на охоту, Сэм выучил наизусть изгоняющий ритуал, и не один, а добрых полдюжины. Если не знаешь, что именно сработает, лучше держать все необходимое в голове, не полагаясь на книги, которые могут быть потеряны или уничтожены в самый неподходящий момент. По крайней мере, так считал Сэм.
Дин считал, что у его брата в голове слишком много свободного места для всякого хлама.
Когда они приехали в квартиру, где Кэти Лансинг проиграла в прятки призраку, стало темно. Самая подходящая обстановка. Что может быть лучше, чем охотиться на зловещую куклу-убийцу в полной темноте? Вдобавок в доме не осталось ни единой целой лампочки. Что было достаточно странно — в остальном призрак нанес совсем немного ущерба.
Однако это не имело значения. Зажигать свет в комнатах, до сих пор оклеенных полицейской лентой, они все равно не собирались.
В квартире было пусто и тихо, немного света давали только уличные фонари двумя этажами ниже. Их свет с трудом пробивался сквозь повисший на улице туман. Разумеется, ночью поднялся туман — зловещая кукла и все такое, вы понимаете.
Впрочем, найти зловещую куклу оказалось не так сложно. Когда Дин вошел в гостиную, ему сразу бросилась в глаза мягкая игрушка, сидевшая на телевизоре. Она выступала из темноты светлым пятном, лишь условно напоминающим человеческую фигуру, — и хотя это должно было принести облегчение, Дину почему-то стало еще тошнее. Подойдя ближе, он разглядел мордочку куклы, похожую на кошачью. На лбу у кошки была ленточка. В темноте он не мог различить цвет, но готов был поспорить, что лента розовая.
И это было, пожалуй, самым жутким.
Одним глазом посматривая на куклу, Дин не забывал следить за комнатой. Если это действительно полтергейст, атака может начаться откуда угодно, и то, что кукла сидит на самом видном месте, скорее всего, ловушка. Между ними висит на потолке лампа, которая может упасть, стоит стеклянный столик, на который человека можно швырнуть, с тарелками, которые можно разбить об его голову.
Сэм у него за спиной, напряженный и сосредоточенный, держал наготове дробовик.
Но ничего не произошло. Дин подошел к телевизору, взял куклу — и вокруг них ничего не разбилось и не сорвалось с места. Кукла, безобидно и безжизненно лежавшая в его руке, была странно тяжелой. Сжав пальцы, на мягком тельце, Дин почувствовал необычную зернистую набивку и понял — они нашли то, что искали.
— Как думаешь, дух уже ушел? — спросил он брата.
Сэм покачал головой.
— Он привязан к кукле до тех пор, пока его не изгонят. Он не может сам перейти в другой предмет.
— Значит, он ждет, когда мы потеряем бдительность.
— Наверное, — Сэм открыл обитую железом коробку, наполненную солью, и Дин бросил куклу внутрь.
На обратном пути они по-прежнему настороженно оглядывались по сторонам, не стали вызывать лифт, а спускаясь по лестнице, держались за перила на случай, если что-нибудь толкнет в спину сзади. Однако ничего такого не произошло. Лишь когда они уходили, где-то наверху в пустых комнатах Кэти захлопнулась дверь. Это заставило их вздрогнуть — и только.
Вместе с куклой они отправились в ближайший парк. Там Дин сторожил коробку, пока Сэм готовил все необходимое для экзорцизма. Ритуалы, которые он выбрал, были довольно простыми и не требовали много места. Они могли провести ритуал где угодно, но все-таки предпочли не делать этого в незнакомой квартире, тем более что в ней было слишком много предметов, которые можно разбить, вонзить или затянуть на шее. Если дух следует за куклой, им так или иначе придется иметь с ним дело, поэтому они выбрали парковую лужайку, на которой было меньше всего камней, а трава и деревья в отдалении казались не особенно угрожающими.
Самой сложной частью вечера был сам ритуал — Дин и Сэм не знали наверняка, сработает ли он. Кроме того, чтобы его провести, куклу нужно было вынуть из коробки. Естественно, именно в этот момент все обычно начинало идти наперекосяк.
Когда Дин посадил куклу в середину начерченного на земле круга, неподалеку послышался треск ветвей. Сэм, должно быть, тоже это услышал, но не перестал произносить слова экзорцизма и бросать в куклу щепотки соли и красной глины. Звуки приближались, как будто что-то гигантское ломилось к ним через парковые кусты. Оно было совсем близко, когда Сэм вдруг перестал читать.
— Не получается, — сказал он.
— Откуда ты знаешь? — Дин на всякий случай взял дробовик наизготовку. — Ты даже не закончил.
— Знаю, и все. Уничтожь круг. Достань свечи.
В таких вопросах инстинктам Сэмми можно было доверять. Дин не спрашивал, просто сделал, что просили. Он поставил пять красных свечей из пчелиного воска в углах пентаграммы, которую Сэм палкой начертил на земле. Что-то невидимое сотрясало деревья невдалеке, когда Сэм руками выкапывал в центре пентаграммы яму и выливал в нее масло из бутылки.
Бросив пустую бутылку, он протянул руку к кукле, и тут на них обрушился невидимый смерч. Услышав рев, полный животной ярости, Дин инстинктивно пригнулся. В следующую секунду Сэма подхватило, взметнуло в воздух и швырнуло, словно сухой лист. Он ударился о ствол дерева (намного сильнее, чем сухой лист), потом об землю, и остался лежать неподвижно.
— Сэм! — заорал Дин, мельком подумав, что дух оказался намного умнее, чем хотелось бы, — он сообразил, кто проводит ритуал, и сразу напал на Сэма, не отвлекаясь на то, чтобы макнуть Дина головой в ближайшую грязную лужу. Еще Дин подумал, что когда доберется до этого духа, то порвет его в мелкие клочья.
Но Сэм уже поднимался на ноги. Он нашел Дина взглядом и пытался что-то сказать, но издалека слов было не разобрать. Однако Дин увидел, что Сэм отрицательно мотает головой и слабо машет рукой в сторону куклы, которая по-прежнему лежала на земле, словно самая обычная детская игрушка.
Дин понял, что брат имеет в виду — сначала нужно позаботиться о духе. Он устремился к кукле. Краем глаза заметил, что Сэма опять швырнуло о дерево, и с усилием заставил себя сосредоточиться на ближайшей задаче.
Кукла без сопротивления упала в наполненную маслом яму. Наверное, теперь ее полагалось сжечь, но это было бы слишком просто. Так просто никогда не бывает.
Где-то за спиной Сэм издавал странные звуки, словно пытался говорить, но голос его не слушался. Дин не мог сейчас позволить себе обернуться — если он обернется, призрак убьет Сэма, потом самого Дина, а потом бог знает сколько еще людей.
Иногда спасти человека можно, только отвернувшись от него и отступив, чтобы убить то, что на него напало. Этот урок был одним из самых трудных для Дина в те времена, когда они еще охотились с отцом. Особенно если дело касалось Сэмми. Они с Сэмом хорошо усвоили этот урок. Но это не значило, что отворачиваться стало легче.
К счастью, призрак не мог одновременно следить за ними обоими. Дин сосредоточился на предметах, лежавших перед ним на земле. Пустая бутылка из-под масла. Пучок тимьяна и мешочек, в котором хранились истолченные в порошок куриные кости. Все это Сэм достал из сумки, когда решил сменить ритуал.
Дину оставалось только надеяться, что в этом ритуале порядок действий не имеет значения.
Позади него Сэм начал издавать такие звуки, будто его душили. Однако среди хрипа и судорожных вдохов проскакивали обрывки слов. Дин разобрал на слух латынь. Значит, в ритуале должно быть еще заклинание. Прекрасно, мать его.
Он прочел бы заклинание сам, но из-за перестраховки Сэма у него не было такой возможности — текстов они с собой не взяли. Но даже если взяли, — возможно, Сэм предусмотрел и такой ход событий и положил в сумку книги, в которых нашел ритуалы, — даже если так, Дину понадобилось бы время, чтобы найти эти книги, а потом еще понять, что именно нужно. Поэтому он просто выкрикнул: «Подавись, сволочь!», бросил в куклу горсть тимьяна и костяной пыли и поджег ее.
Крик раздался снова, еще страшнее, чем раньше, полный ярости и паники. Дин знал этот крик и знал, что за ним обычно следует удар, от которого летишь, не видя белого света. Однако удар оказался не таким уж сильным. Вопли наполнились бессильной яростью, а Дин катился по земле, пока с размаху не налетел на что-то твердое.
Крики стали глуше, но неестественный ветер вокруг не утихал. Впрочем, ветер был слабее удара, который сбил Дина с ног, и уже не мог повалить его на землю. Дин кое-как поднялся, прислонился к тому, что затормозило его падение, и понял, что это его импала.
Теперь, когда потусторонний шум стал гаснуть, он услышал еще один голос. Сэм, которого призрак больше не держал за горло, читал экзорцизм на латыни, все громче и яснее, лишь иногда прерываясь, чтобы откашляться. Дину почудилось в этом что-то неожиданно умиротворяющее. На несколько мгновений он почти выпал из реальности, будто услышал голос из прошлого, зовущий забыться и поверить, что все беды позади. Но очередной яростный приступ кашля вернул его в настоящий момент, где его ждал раненый брат, и где все было далеко не так радужно.
Сэм продолжал читать, когда Дин подбежал к нему. Он тяжело опирался о дерево, и не переставал бормотать даже после того, как Дин начал его ощупывать. К счастью, до конца оставалось всего несколько строчек, потом вдали раздался последний слабый вопль, и все стихло.
Сэм разом сник, как будто сила, поддерживавшая его все это время, вдруг исчезла. Но, вопреки опасениям Дина, он не потерял сознание и не начал припадочно трястись. В последнее время Сэм особенно не любил, когда его душили, — от этого у него случались приступы адских воспоминаний.
И тогда становилось ясно, что затянувшаяся слабая агония, которую оба принимали за сравнительно спокойную жизнь, весьма непрочна.
Глотнув воздух ртом, Сэм сказал:
— Кажется, с этим ритуалом мы угадали.
— Призрак с тобой согласен, — отозвался Дин, рассеянно проводя рукой по спине брата.
Было совсем темно. До этого мгновения он даже не осознавал, насколько на самом деле темно. Луна и фонари вдалеке давали достаточно света, чтобы свободно двигаться, и горящая кукла тоже немного оживляла обстановку, но детали терялись во мраке. Поэтому липкое пятно крови на темной куртке Сэма Дин обнаружил только после того, как попал в него рукой.
— Черт, — пробормотал он. — Сэмми…
Сэм безучастно взглянул на окровавленную руку Дина. Потом вздрогнул, стиснул зубы и застонал, словно до него с опозданием дошло.
— Дай, посмотрю. Идти можешь? — Дин осторожно повел Сэма вперед, к огню и свету, и Сэм медленно, слегка прихрамывая, пошел. Жить будет. Если он еще может ходить, значит все в порядке, и на этот раз у него не будет никаких приступов — иначе это уже случилось бы.
Куртка Сэма на плече пропиталась кровью. Пятно крови расползалось по груди и по рукаву, и, обойдя Сэма по кругу, Дин увидел сзади такое же огромное пятно. Ничего хорошего. Особенно если учесть, что из спины у Сэма еще что-то торчало.
— Выглядит нормально, — сказал Дин. — Даже не начинай хныкать. Но лучше съездить куда-нибудь, показать тебя врачу.
— Можешь сам перевязать, — отозвался Сэм медленным полусонным голосом. Неудивительно — он потерял уйму крови, и болело это, должно быть, как…
Словом, было очень больно.
— Конечно могу, Сэмми. Но тут рядом все равно есть клиника, почему бы не воспользоваться случаем.
— Я сам могу все сделать, — упрямо сказал Сэм. Он потянулся, чтобы взяться за штуку, которая в нем засела, — тонкую и залитую кровью так, что было не разобрать, что это такое. Дин готов был поспорить, это часть того дерева, об которое Сэма приложило, и перехватил руку брата раньше, чем тот успел до нее дотянуться.
— Нет, Сэмми, ты не можешь. Идем, пока ты совсем не истек кровью.
Сэм больше не возражал, и если бы Дин не начал беспокоиться раньше, одного этого было бы достаточно, чтобы его внутренний сигнал тревоги взвыл в полный голос.
Он даже ничего не сказал по поводу крови на сиденьях своей драгоценной машины.
— — —
По дороге в клинику Сэм молчал. Дин, понятно, не испытывал особого удовольствия, глядя, как его брат мучается от боли, но все же поймал себя на мысли, что было бы лучше, если бы Сэм время от времени морщился, или начинал жаловаться, или как-нибудь еще выражал недовольство тем фактом, что его накололи на грязный кривой сучок, который вдобавок до сих пор торчал у него из плеча. В какой-то момент, когда до клиники оставалось несколько минут езды, Сэм вдруг наклонился вперед, согнулся так, чтобы можно было прижать ладони к ушам, не побеспокоив плечо, и крепко зажмурил глаза.
— Заткнись, — прошептал он так тихо, что Дин едва различил его голос за шумом двигателя. — Заткнись, заткнись. Заткнись.
— Сэм! — резко окликнул Дин и, протянув руку, встряхнул брата. Сэм вскрикнул и инстинктивно дернулся прочь, зажимая раненое плечо. Его дыхание участилось от боли, и Дин почувствовал себя хуже некуда, потому что сделал это нарочно.
Но хотя он чувствовал себя отвратительно, это сработало.
Когда они добрались до клиники, Сэм был белым как бумага, весь в холодном поту и, судя по всему, мог в любой момент потерять сознание. По крайней мере, это привлекло внимание, и вокруг них сразу забегали врачи с медсестрами. И хорошо — Дину совсем не хотелось доставать пистолет, чтобы пройти без очереди. Еще меньше ему хотелось выпускать Сэма из вида, но сделать это все-таки пришлось. Сэма увели, а Дин провел следующие два часа в комнате ожидания, выпил не меньше двух галлонов кофе и огрызался на всякого, кто не мог сказать ему ничего полезного.
В конце концов, ему разрешили снова пойти к Сэму. Того уже подлатали и определили в шестиместную палату. Ну прекрасно, мать вашу, подумал Дин. Последнее, что сейчас нужно было его брату, это компания незнакомцев. И он заявил, что заберет Сэма, как только ему перельют достаточно крови. Врач протестовал — по его мнению, Сэму стоило остаться в клинике как минимум до утра, а лучше на всю неделю, но Сэм, накачанный обезболивающими и едва стоявший на ногах, тоже был за то, чтобы выписаться под свою ответственность и вернуться вместе с Дином в тихий мотель на окраине города.
Левая рука у Сэма лежала на перевязи — кроме пробитого плеча у него оказалось растянуто запястье. А может, врач просто хотел убедиться, что пациент не выбросит повязку, как только завернет за угол клиники, — ведь две травмы серьезнее, чем одна. Кроме того, у Сэма были сломаны пара ребер и вывихнута лодыжка, но, учитывая обстоятельства, он отделался довольно легко.
И все же этого было достаточно, чтобы Дин решил задержаться в мотеле еще на одну ночь. Сначала он планировал выехать, как обычно, сразу после того, как они закроют дело. Но даже с хорошими обезболивающими, которые Сэму дали в клинике, тряска в машине была бы слишком мучительной. Тем более, что Сэму сейчас, по-хорошему, следовало спокойно лежать в той самой клинике. Дин не питал иллюзий на этот счет — он знал, что Сэму еще рано двигаться с места, и как бы ему самому ни хотелось скорее уехать из этого города, он мог бы дать брату время и возможность спокойно восстановить силы под присмотром настоящих врачей.
Мог бы, если бы не вынужденная необходимость держать Сэма подальше от мест и людей, которые могли вывести его из равновесия. Особенно учитывая его сегодняшний… приступ рассеянности.
Они двинулись в путь через день. К тому времени Сэм начал чувствовать себя лучше — иначе говоря, был в полном сознании и едва не лез на стену от боли. Дин дал ему двойную дозу обезболивающих, проверил, не загноились ли раны, и пристроил его руку на повязку. Потом усадил брата на пассажирское сиденье и серьезным голосом пообещал, что нальет ему в бутылку из-под шампуня зубной отбеливатель, если он хоть на миллиметр сдвинется с места, пока Дин ходит за вещами и грузит их в багажник.
Он надеялся, что лекарства усыпят Сэма, и он проспит самое худшее. Видит бог, Сэму давно нужно было хорошенько выспаться. (Увы, богу было наплевать). Последняя ночь прошла лучше, чем обычно, и все же Дину хотелось, чтобы брат хоть иногда мог спать спокойным здоровым сном, не только от потери крови или под действием лекарств. Однако семь часов сна и никаких кошмаров — по их меркам, это уже было неплохо.
Дин в ту ночь спал мало, но его это не слишком беспокоило. Сэм не сможет сменить его за рулем ни завтра, ни вообще в обозримом будущем, но это было не важно, потому что через пару часов Сэму станет так плохо, что им опять придется где-нибудь остановиться.
— — —
Поначалу удача как будто была на стороне Дина. Хорошая погода, почти пустая дорога, и он разогнался чуть сильнее, чем позволяли знаки в этой части штата. Окно было открыто, музыка играла достаточно громко, чтобы ее было слышно за шумом ветра, но не так громко, чтобы мешать Сэму, который неподвижно устроился рядом и сгорбился так, что волосы падали на лицо.
Когда Сэм вдруг подал голос, Дин чуть не подпрыгнул от неожиданности — ему казалось, брат давно спит.
— Забавно, — сказал Сэм.
Дин бросил на него косой встревоженный взгляд — это прозвучало слишком уж невпопад.
— Что, Сэмми?
Сэм набрал воздуха в грудь, поднял голову и посмотрел вперед, на дорогу. Взгляд у него был вполне ясный и сосредоточенный.
— Кэти и ее друзья. Сначала они хотели провести ритуал третьего числа, но потом так напугали сами себя байками о том, что это число связано с призраками, что решили перенести его на один день.
— Число три связано с призраками? — об этом Дин раньше не слышал.
— Они так думали, потому что сверхъестественная активность обычно повышается к трем часам ночи.
— Они думали, — фыркнул Дин. — Может, в этом и есть какой-то смысл. Но что тут забавного?
— То, что ритуал японский, а в Японии дурным считается число четыре.
— И эти умники в итоге провели ритуал четвертого апреля. Понимаю. — Судя по указателю, они вскоре должны были пересечь границу штата. Дин рассеянно подумал, удастся ли им проехать его, или придется остановиться раньше. — Ты думаешь, из-за этого Кэти так не повезло?
— Нет, если только сам призрак был родом не из Японии, — Сэм прислонился головой к поднятому стеклу. — Просто забавно, вот и все.
— — —
В какой-то момент Сэм перестал следить за дорогой — слишком много сил уходило на то, чтобы заставлять себя дышать сквозь приступы боли. Он любил импалу и не променял бы ее ни на одну машину в мире, но она в самом деле не была рассчитана на человека с такими длинными ногами. Во время долгих переездов у него вечно начинала болеть спина, и он принимался беспокойно ерзать, стараясь устроиться поудобнее, а Дин неизменно замечал, что Сэм мечется, как пес под дверью, которого давно не выводили на улицу. «Если тебе надо отлить, так и скажи, — говорил он. — Вокруг полно деревьев». В ответ Сэм мог досадливо поморщиться или ударить Дина кулаком в плечо, или начинал отпускать шпильки насчет размеров машины. К немалому удовольствию Сэма, Дин тут же закипал и принимался защищать свою красотку.
На этот раз Сэм не ерзал. Он хотел бы, чтобы все было как раньше — долгая дорога, неудобное сиденье, и чтобы Дин снова над ним смеялся, но сейчас Дин не стал бы смеяться, даже если бы Сэм вертелся на месте волчком. Это было жестоко. Хотя Дина вряд ли можно было назвать специалистом по части нежных чувств.
Через несколько часов у Сэма не осталось сил даже на раздражение. Он не шевелился — каждое движение причиняло слишком много боли. Дышать тоже было больно. Он сидел неподвижно и мечтал заснуть, или хотя бы замереть так, чтобы боль, кипевшая внутри, тоже затихла. Иногда он пытался найти более удобное положение, но при малейшем движении плечо пронзала раскаленная спица, и он отказывался от этой мысли — до следующего раза, пока не забывал, к чему это приведет. Все вокруг плыло. Уснуть Сэм не мог, но притворялся, будто спит, чтобы не тревожить Дина.
Впрочем, еще он мог испытывать чувство вины. Сэм знал, что прошлой ночью Дин почти не спал, и если бы дело пошло иначе, он давно попросил бы Сэма сменить его за рулем. Однако, учитывая состояние Сэма, об этом не могло быть и речи, и Дину приходилось всю дорогу вести самому.
Раздумывая об этом, Сэм вдруг поймал себя на том, что продолжает лгать себе даже в мыслях. Он изо всех сил притворялся, что поврежденное плечо — единственная причина, по которой брат не позволяет ему сесть за руль.
Он все-таки задремал и очнулся только после того, как машина остановилась. Оглядевшись, Сэм не сразу понял, что они стоят на парковке перед мотелем. Серый свет пасмурного дня на несколько мгновений сбил его с толку. Судя по всему, было около четырех часов. Но Сэму казалось, что времени гораздо больше, он ожидал увидеть темнеющее небо.
Он посмотрел в другую сторону и увидел Дина. Тот все еще держал руки на руле и смотрел на Сэма так пристально, что ему стало не по себе. Поймав его взгляд, Дин отвернулся, открыл дверь и выбрался из машины.
— Пойду займу номер, — небрежно бросил он, как тысячу раз до этого. — Подожди здесь.
Как будто Сэм мог куда-то уйти.
Некоторое время Дина не было. Сэму показалось, что долго, но скорее всего, нет. Он ждал, открыв дверь и поставив ноги на землю, здоровым плечом тяжело привалившись к спинке сиденья. Сосредоточенно делая один вдох за другим.
Когда Дин вернулся, он не удержался и спросил:
— Ты уже устал?
Дин открыл рот. Сэм думал, он огрызнется, что вообще-то это Сэм выглядит так, будто не сможет дотащиться до номера без посторонней помощи, или напомнит, что не все могли позволить себе роскошь выспаться прошлой ночью. Но Дин закрыл рот, ничего не сказав, и Сэм вдруг понял — что бы ни сказал Дин, получится, будто он обвиняет в незапланированной остановке Сэма. И вполне справедливо обвиняет. Сэм пожалел о том, что вообще заговорил об этом. Но Дин раздраженно поднял указательный палец, веля ему молчать, и это его немного утешило.
Они достаточно часто попадали в разные передряги, чтобы знать — если дела так плохи, что ты едва можешь стоять на ногах, тут уже не до ложной гордости. Поэтому Сэм не стал возражать, когда Дин помог ему выбраться из машины и дойти до комнаты. Он просто ковылял, опираясь на брата. Голова кружилась и болела. Ему хотелось лечь и проспать несколько часов кряду. Тогда он почувствует себя лучше. Отдых — вот все, что ему сейчас было нужно.
А завтра они могли бы проехать немного дальше — пока Дину хватит сил, ведь Сэм еще не скоро сможет сесть за руль.
Паршиво, конечно, но у них так было всю жизнь.
Холодный воздух погладил Сэма по лицу, когда он переступал порог комнаты, и заставил содрогнуться. Дин довел его прямо до кровати, и Сэм возмутился бы, если бы у него оставалась хоть капля сил. Вместо этого он просто тяжело опустился на кровать и, передернув плечами, пробормотал:
— Как здесь холодно.
Секундой позже твердая шершавая ладонь Дина коснулась его лба. Сэм вяло мотнул головой.
— Эй, — сказал он. — Не надо со мной нянчиться.
— Ты весь дрожишь.
Сэм не глядя мог сказать, что Дин озабоченно нахмурился.
— Потому что здесь холодно.
— Да брось. Тут конечно не слишком уютно, но все-таки не Северный полюс.
Сэм поднял глаза, обнаружил, что Дин стоит над ним, и нахмурился в ответ.
— Значит, это с тобой что-то не так, — сказал он. Он не раз простужался, и прекрасно помнил, на что это похоже. Сейчас у него не было ощущения, будто малейшее движение воздуха холодит болезненно разгоряченную кожу. Холодно было оттого, что воздух вокруг был холодным. — И на улице все было в порядке. Вряд ли мне резко стало хуже, стоило сюда войти.
— Да уж, я видел, как с тобой было все в порядке. Мне пришлось чуть не на руках тащить сюда твою задницу.
— По крайней мере, там не было холодно.
— Сэмми, ты уверен, что с тобой ничего такого не происходит? — поинтересовался Дин. — Снаружи на самом деле тоже паршиво.
Словно подтверждая его слова, первые крупные капли дождя упали на тротуар перед парковкой и расплескались, как человеческие внутренности, полные крови.
Дин сходил закрыть дверь, вернулся и протянул Сэму руку:
— Тебе нужно согреться. Хочешь в душ?
С минуту Сэм обдумывал его слова, потом решил, что постоять более или менее прямо под потоком приятно горячей воды вполне в пределах его нынешних возможностей, даже если это отодвинет момент, когда он сможет растянуться в постели (или, скорее, свернуться в постели, чтобы сохранить как можно больше тепла).
Представив, что придется раздеться, а после душа какое-то время провести без одежды, чтобы вытереться, он приуныл. К тому же, все это должно было занять больше времени, чем обычно: каждое движение и прикосновение немедленно отзывалось болью.
Сэм не хотел унижаться, позволяя брату помогать себе в мелочах, но после долгой изматывающей поездки он чувствовал себя настолько грязным и обессиленным, что все-таки взялся за протянутую руку Дина и дал поднять себя на ноги. А потом самостоятельно проковылял в ванную.
Слабенький энтузиазм, вызванный мыслью о предстоящем душе, пропал безвозвратно, стоило ему увидеть, в каком состоянии была ванная. На полу грязь, слив забит чужими волосами. Когда он повернул ручку, вода пару раз брызнула из-под лейки душа во все стороны, потом не без труда нашла подходящее отверстие и тонкой струйкой просочилась наружу. Очевидно, душем давно не пользовались — поначалу вода была такого же ржавого цвета, как застарелые грязные потеки на стенах.
Горячая вода появилась достаточно быстро. Однако радость Сэма по этому поводу испарилась почти мгновенно — так же быстро вода стала слишком горячей, а стоило ему чуть повернуть ручку в другую сторону, она сделалась ледяной. Поток кипятка отделяли от потока холодной воды всего несколько миллиметров, середины, похоже, здесь просто не существовало.
В конце концов Сэму удалось кое-как вымыться, постоянно подкручивая кран и вставая под душ на те десять секунд, за которые температура воды успевала дойти от одной крайней точки до другой. Трудно сказать, что бесило больше, — это, или то, что в перерывах ему приходилось стоять мокрым на сквозняке. Но это был один из самых отвратительных походов в душ в его жизни.
С трудом вытершись, он натянул чистую рубашку и тренировочные штаны, холодные и слежавшиеся за целый день в сумке. Даже после сильных обезболивающих из клиники у него болело все, что только можно. И он провел в душе столько времени, что Дин начал стучать в дверь и звать его с тревогой, лишь отчасти замаскированной под нетерпение.
Выходя из ванной, Сэм заметил, что не может двигать левой рукой, и ему снова трудно дышать.
Но больше всего ему хотелось выспаться.
— — —
Когда он открыл глаза, было темно — темно, словно комнату нарисовали черным грифелем на серой бумаге, —и очень тихо. В такой тишине любой звук становится слишком громким и близким, и если ветер шелестит за стеной, кажется, будто в комнате кто-то есть. Но сейчас никаких звуков не было. Только сердце у Сэма бешено колотилось, он сам не знал, почему.
Дин стоял у окна, темный силуэт против слабо освещенной рамы. Дин смотрел на него. Сэм знал, что Дин смотрит уже давно. Но не знал, что делать. Хотел сказать что-нибудь, чтобы Дин ответил ему, пошевелился, и стало понятно, реальность это или сон, но так ничего и не сказал. Он просто забыл, как это делается. Ему было холодно и хотелось, чтобы Дин подошел ближе. Но Дин просто стоял и смотрел, тень среди других теней.
В темноте Сэм снова задремал, и видел сны, в которых тоже не мог сказать ни слова.
— — —
Душ в номере был настоящее дерьмо. Сражаясь с краном, Дин ругался во весь голос, потом, наконец, смирился и просто стоял под потоком кипятка до тех пор, пока мог терпеть. За пять поворотов крана он смыл с волос большую часть шампуня, и ему оставалось совсем немного, когда горячая вода внезапно закончилась, и он с воплем отскочил из-под обрушившегося сверху ледяного водопада.
Выходя из ванной, он продолжал ругаться на чем свет стоит, но немедленно замолк, увидев, что Сэм спит. К счастью, он успел крепко уснуть, и голос Дина его не разбудил. Присмотревшись внимательнее, Дин заметил, что Сэм все еще мелко дрожит. Он растянулся на спине, и был прикрыт одеялом только наполовину — это подсказало Дину, что ему слишком больно лежать на боку.
Он по-прежнему не считал, что совершил ошибку, когда увез Сэма из клиники, но в глубине души не мог не жалеть о том, что пришлось это сделать. Оставшись там, Сэм восстановил бы силы намного быстрее.
Именно поэтому Дин двигался в Южную Дакоту к Бобби — единственное место, за исключением импалы, которое они могли с некоторой натяжкой назвать своим домом. У Бобби не было ни лекарств, ни специального образования, ни прочих преимуществ официальной медицины, но все же это было лучшее, что Дин мог сделать для Сэма.
Мимоходом Дин подумал, не воспользоваться ли этим случаем, чтобы убедить брата бросить охоту? Впрочем, он тут же отогнал эту мысль — от нее недалеко было до следующего, откровенно неприглядного желания, чтобы однажды Сэм получил на охоте чуть более серьезную травму, какое-нибудь неизлечимое увечье, которое заставило бы его на всю оставшуюся жизнь осесть в тихом безопасном месте.
В глубине души Дин был уверен, что Сэм не стал бы сидеть сложа руки, пока мог делать хоть что-нибудь полезное. И если бы он задержался на этой мысли подольше, то понял бы, что на самом деле не хочет, чтобы Сэм бросал охоту. Ведь в последнее время только она и удерживала его младшего брата от последнего шага за грань сумасшествия.
Все эти мысли мелькнули и унеслись в никуда, пока Дин подходил к кровати. Он снова пощупал Сэму лоб — сейчас это можно было сделать спокойно, не рискуя получить в ответ удар по руке. Нахмурился — Сэма заметно трясло, но никакого жара у него, кажется, не было.
Ну что ж, одной заботой меньше. Если Дин ошибся, это даже к лучшему. Его беспокоила эта непонятная дрожь, но она вполне могла быть побочным эффектом переутомления, а Сэм сейчас выглядел порядочно измотанным.
Сняв одеяло со своей кровати, Дин накрыл брата и подоткнул края. Еще раз проверил соль на пороге, которую насыпал, пока Сэм был в душе, и улегся на свою кровать. К его огромному изумлению выяснилось, что телевизор в этой дыре все-таки работает.
Когда наступила ночь, Сэм все еще спал и по-прежнему дрожал во сне. Проклиная свое вечное невезение, Дин забрался в постель к брату, накрытому двумя одеялами, и очень осторожно устроился рядом. Если Сэм проснется раньше него, пускай держит язык за зубами.
Час спустя Дин все так же лежал без сна и смотрел в темноту, а Сэм постепенно перестал дрожать и расслабился.
ГЛАВА 3
@темы: Hitori Kakurenbo, фики и переводы
-
-
28.06.2012 в 16:51так рада, что вы переводите этот фик.
спасибо большое! очень интересно)))
-
-
28.06.2012 в 18:59